Я как психолог, кажется, любые вопросы осмысливаю через призму психотерапии. Вот и эта цитата из творчества английского поэта Уинстона Одена для меня об ограничениях и, одновременно, возможностях, ресурсах нашего детского опыта.

Фигуры родителей всплывают в терапии практически сразу, как правило, больше «достается» все-таки матери. Есть такой анекдот, что сколько бы мама не вкладывала в ребенка, опыт общения с ней обернется для взрослого человека пятью годами психотерапии. Если она была заботливой, то в терапии – будут обсуждать гиперопекающую мать, в объятьях которой можно задохнуться. Если мама вела активную социальную жизнь, много работала, то жалобы будут на ее отстраненность и невключенность в жизнь ребенка.

Часто от людей, далеких от психотерапии, слышу о том, что психологи только и занимаются тем, что обвиняют во всем родителей. В интернете также достаточно статей, демонизирующих родителей, особенно мать: «токсичная», «холодная», «отвергающая».

Если говорить о работе с родительскими фигурами в психотерапии, то лейтмотивом является осознание и принятие, что «…не были мама и папа другими двумя людьми».

Любой ребенок, даже из самой благополучной семьи, найдет в своем детском опыте, на что обидеться на родителей. Злость, разочарование и негодование на родителя - часто с этим приходят в терапию, либо подобные чувства появляются по ходу работы. Странно было бы предполагать, что это является целью терапии. Скорее, это - только начало пути.

Сильные негативные чувства и эмоции в отношении родителей сигналят о том, что процессы сепарации не завершены (хотя, есть точка зрения, что завершить процессы сепарации нельзя, а можно говорить только о ее гармоничности). Соответственно, сепарация от родителей и будет в фокусе работы терапевта.

Отсоединиться, оттолкнуться всегда легче от того, к кому испытываешь негатив и непринятие, чем от того, кто ценен и дорог. Злиться на маму гораздо проще, чем признаться себе в нуждаемости в ней, нежных чувствах и ценности ее существования. Но чтобы приблизиться к этому полюсу, человек должен прожить злость на полную катушку.

Многие действительно застревают на этом этапе надолго. Усиленно держаться за свои обиды на родителей.

У подобного застревания может быть несколько причин.

Зададимся вопросом, что будет, если, наконец, простить родителям их «неоплатный долг». Предположим, человек признает, что родители дали реально все, что могли. У них также были свои родители, и свои травмы, которые определяли их жизнь и способность строить отношения. Тогда придется взять ответственность на себя за все, что происходит в собственной жизни.

Отдельная история – дети из так называемых дисфункциональных семей. Например, родители пили, были заняты разборками между собой, ребенок жил под угрозой физического насилия, либо кто-то из родителей был болен психическим заболеванием.

В работе с такими детьми (хотя, этим детям может быть уже и 30, и 40 лет) сталкиваюсь с непрожитым горем. Отсутствие в детстве сильного/здорового/трезвого взрослого – это травма. Горе так велико, что невозможно его переработать, интегрировать в свой опыт.

И только после того, как удастся оплакать сполна, тема родителей перестанет оттягивать огромное количество энергии. Высвободившиеся силы можно, наконец, направить на свою жизнь, создание собственной семьи. На это потребуется определенное мужество и наличие опор в жизни.

Поиском опор – внутренних и внешних, как раз и занимается психотерапия.

По моим наблюдениям, в терапии больше негатива достается матери. Об этом я уже упоминала выше. Особенно ярко это проявляется в случаях, когда человек из неполной семьи, где отца не было, либо он был лишь формально (например, жил в семье, но все время пил). Часто мать, которая кормила, учила, заботилась получает больше негатива, чем отец, который присутствовал в жизни ребенка эпизодически.

Иллюстрацией этого феномена является героиня Софи в сериале «In Treatment». Родители подростка в разводе, девочка живет с матерью и постоянно конфликтует с ней. Софи все время вспоминает про отца, рассказывает о том, как он понимает ее; собирается к нему уехать.

Вскоре обнаруживается, что отец покинул семью, на связь выходит редко, мало что знает о реальных проблемах дочери. Однако Софи упорно продолжает его идеализировать.

В чем секрет этого феномена? Во-первых, мать близко, она доступна, это значит, что негатив касательно нее выразить не так страшно. О родителе, который был большую часть жизни недоступным, фактически нет реальных представлений. Желание ребенка иметь хорошего отца щедро проецирует на него черты идеального родителя. И расстаться с иллюзиями, значит, увидеть реальную картинку, лишиться идеального папы. Это может быть крайне болезненным. В итоге, маме достается за обоих родителей.

Стадия злости и разочарования в родителях является необходимой на пути к принятию. После того, как человек вдоволь позлился на родителей, отгоревал, что они были лишь обычными людьми со своими ограничениями и возможностями, оплакал неидеальное детство, приходит стадия интеграции.

Это признание, что мы - дети своих родителей, и удивительным образом похожи на них, не только внешне. Вдруг обнаруживается, что неосознанно мы прихватили из детства схожие модели поведения, установки, наши черты характера напоминают родительские. Мы лишаемся оков собственной «идеальности».

Мы такие, какие есть и благодаря, и вопреки нашим родителям. И вольны взять с собой в жизнь то, что нам подходит из родительского опыта, оставив с миром ненужное…